• 14 декабря - старт проекта.

Вавилонская блудница, вавилонское общество эпохи столпотворения... Каким же оно было? Новый Вавилон относился к тому типу обществ, экономическую структуру которых К. Маркс характеризовал так: «Концентрация в городе, территория которого включает в себя окружающую сельскую местность; мелкое сельское хозяйство, производящее для непосредственного потребления; промышленность как домашнее побочное занятие жен и дочерей (прядение и ткачество) или как получившая самостоятельное развитие только в отдельных отраслях производства (fabri * и т. д.). Предпосылкой дальнейшего существования такой общины является сохранение равенства между образующими его свободными и самостоятельно обеспечивающими свое существование крестьянами, а также собственный труд как условие дальнейшего существования их собственности» Среди историков-марксистов, однако, нет единого мнения о характере общественно-экономической формации на Древнем Востоке вообще и в Вавилоне в частности. Одни считают, что здесь существовала та же рабовладельческая формация, что в Греции и Риме, но на более низкой, примитивной стадии своего развития.

Ремесленники.

Новый Вавилон, по их мнению, только приближался к уровню развития Греции и Рима2. Другие, признавая Грецию и Рим рабовладельческими, утверждают, что на Древнем Востоке господствовал азиатский способ производства, который, полагают они, был прафеодальным, протофеодальным или просто феодальным3. Сторонники рабовладельческой концепции считают, что на Древнем Востоке ведущую роль играла эксплуатация рабского труда. Сторонники же азиатского способа производства, напротив, полагают, что здесь рабство не получило массового развития, что здесь преобладали феодальные способы эксплуатации непосредственных производителей. Таким образом, спор о характере формации на Древнем Востоке сводится к вопросу о господствовавшей там форме эксплуатации. Однако характер общественно-экономической формации определяется характером производственных отношений, которые находят свое выражение в отношениях собственности, а не в форме эксплуатации4. Форма эксплуатации не может служить основным критерием для определения формации. В самом деле, в первой половине XIX в. рабы-негры в Диксиленде и Вест-Индии, бесспорно, составляли большинство эксплуатируемого населения, но рабовладельческой формации там не существовало. Точно так же в Спарте, в Фессалии и на Крите в древности преобладал крепостной труд, но эти общества не были феодальными. Очевидно, дело не в преобладании рабов или крепостных, тем более что для древнего мира такого рода статистические данные, как правило, отсутствуют. Древний Рим отличался от Диксиленда XIX в. не рабством, а типом отношений собственности. В Риме господствовал античный тип собственности, которого не знал Диксиленд. Термин «рабовладельческий» в применении к способу производства, формации, обществу имеет смысл только тогда, когда подразумевается общество с античным типом отношений собственности. Этот термин неточен, потому что в нем делается акцент на рабовладение, на форму эксплуатации, а не на производствен дые отношения, существующие в форме отношений собственности. По этой причине я называю формацию, к которой относились в древности Греция, Рим и Иудея, так, как назвал ее сам создатель исторического материализма Карл Маркс, — «античной формацией», способ производства, господствовавший в ней, — «античным способом производства», а общества, принадлежавшие к ней, — «античными обществами» 5. Новый Вавилон и был античным обществом, потому что в нем господствовали античные отношения собственности. Характеризуя последние, К. Маркс писал: «У античных народов (римляне как самый классический пример, ибо у них это проявляется в самой чистой, самой выпуклой форме) имеет место форма собственности, заключающая в себе противоположность государственной земельной собственности и частной земельной собственности, так что последняя опосредствуется первой или сама государственная земельная собственность существует в этой двоякой форме. Вот почему частный земельный собственник является в то же время городским жителем. То, что индивид является гражданином государства, находит свое экономическое выражение в той простой форме, что крестьянин является жителем города» 6. Сказанное целиком и полностью относится не только к Риму, но и к Вавилону. Земля в античном мире являлась основным средством производства, и формы земельной собственности определяли отношения собственности в обществе в целом. Античная собственность на землю в Вавилоне существовала в виде храмового и частного землевладения, органически связанных между собой. Храмовые земли в Вавилонии были тем же, чем «общественное поле» (ager publicus) в Риме, — коллективной собственностью граждан. Но в Вавилонии в силу особенностей ее природы, истории и экономики эта коллективная собственность играла гораздо большую роль, чем в греко-римском мире. Основой вавилонской экономики служило ирригационное земледелие. Урожай, а следовательно, и существование населения дые отношения, существующие в форме отношений собственности. По этой причине я называю формацию, к которой относились в древности Греция, Рим и Иудея, так, как назвал ее сам создатель исторического материализма Карл Маркс, — «античной формацией», способ производства, господствовавший в ней, — «античным способом производства», а общества, принадлежавшие к ней, — «античными обществами» 5. Новый Вавилон и был античным обществом, потому что в нем господствовали античные отношения собственности. Характеризуя последние, К. Маркс писал: «У античных народов (римляне как самый классический пример, ибо у них это проявляется в самой чистой, самой выпуклой форме) имеет место форма собственности, заключающая в себе противоположность государственной земельной собственности и частной земельной собственности, так что последняя опосредствуется первой или сама государственная земельная собственность существует в этой двоякой форме. Вот почему частный земельный собственник является в то же время городским жителем. То, что индивид является гражданином государства, находит свое экономическое выражение в той простой форме, что крестьянин является жителем города» 6. Сказанное целиком и полностью относится не только к Риму, но и к Вавилону. Земля в античном мире являлась основным средством производства, и формы земельной собственности определяли отношения собственности в обществе в целом. Античная собственность на землю в Вавилоне существовала в виде храмового и частного землевладения, органически связанных между собой. Храмовые земли в Вавилонии были тем же, чем «общественное поле» (ager publicus) в Риме, — коллективной собственностью граждан. Но в Вавилонии в силу особенностей ее природы, истории и экономики эта коллективная собственность играла гораздо большую роль, чем в греко-римском мире. Основой вавилонской экономики служило ирригационное земледелие. Урожай, а следовательно, и существование населения собственности граждан. Гражданин нес определенные обязанности в отношении коллектива, олицетворенного в божестве. По представлениям вавилонян, весь смысл жизни человеческой состоял в служении богам. Отдельный гражданин не мог обойтись без коллектива, который защищал его и создавал для него условия существования. Чтобы иметь возможность выполнять свой долг, гражданин должен был владеть собственностью, землей. Так в сознании самих вавилонян преломлялись господствовавшие у них отношения собственности, которые, в свою очередь, определяли классовую структуру античного общества. «Это — совместная частная собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации»7, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс. Свободные и рабы — вот два класса-антагониста античного обще ства, в том числе и вавилонского. Класс свободных — это граждане. Сословное деление, существо вавшее в их среде, после кровавых ассирийских расправ в 689 и 648 гг., аграрного переворота и реформ Ашшурбанипала было ликвидировано. Общество демократизировалось. В Новом Вавилоне гражданин именовался mar-barn, т. е. «благообразный, благородный сын», а в переносном значении — «свободнорожденный». Между гражданами существовало юридическое равенство, которое, однако, не означало равенства социального. Гражданин не только обладал правами, но и нес определенные обязанности, причем объем тех и других прямо зависел от его имущественного ценза. Он обладал полной юридической и имущественной правоспособностью. Его дети, рожденные в законном браке или усыновленные им, становились вавилонскими гражданами. Граждане имели право участвовать в народном собрании и занимать любую общественную должность вплоть до должности царя Вавилона. Роль народного собрания (puhru, bihirtu) в самом Вавилоне в VII—VI вв. упала. Вавилонский город-государство в результате реформ Ашшурбанипала охватил всю страну Аккад И настолько расширился, что регулярные сходки всех его граждан стали практически невозможными. Народные собрания в Вавилоне созывались лишь в исключительно важных случаях. Зато возросло значение совета старейшин (sibu) или граждан (mar-banl), который решал многие дела, входившие в компетенцию народных собраний, например вопросы, связанные с храмовым имуществом, правами граждан, некоторые судебные дела. Одновременно поднялась роль царя и магистратов. Царь Вавилона (sarru, sar Babili), высший магистрат государства, помимо жреческих функций выполнял обязанности верховного военачальника и верховного судьи. Ему принадлежала высшая исполнительная власть и высшее руководство хозяйством страны. В ведении царя находились все внешние владения Вавилона — города Вавилонии, не входившие в состав вавилонского города-государства, зарубежные провинции и государства-клиенты. Он руководил внешней политикой и собирал дань с подвластных Вавилону стран и народов. Эти обязанности он выполнял при помощи чиновников, которых сам же и назначал. Высший слой бюрократии составляли придворные чины, наместники провинций, градоначальники, генералы армии — магнаты, или князья (rabuti), в ранге «царских голов» (res-sarri). Ниже их стояли царские судьи, мытари и другие чиновники. Чиновников имели также прочие магистраты. Кроме вавилонского царства, на территории Вавилонии находились города Ниппур, Урук и Ур, сохранившие свой статус городов-государств, свое гражданство и автономию. Здесь, в отличие от Вавилона, наряду с магистратами, советом старейшин и чиновниками, нормально функционировали народные собрания. Эти города состояли в федерации с Вавилоном и подчинялись власти вавилонского царя. Их связь с Вавилоном укреплялась также тем, что верхушка горожан в лице магистратов, экс-магистратов и их потомков, наряду с местным гражданством, обладала правами ва- вилонских граждан. Граждане этих городов и вавилоняне были равны в сфере частного права. Так в общих чертах выглядела политическая организация вавилонского гражданства. Гражданин, формально обладая полными политическими правами, далеко не всегда мог ими пользоваться. Речь идет прежде всего о праве на занятие магистратур. В отличие от чиновничьей должности, магистратура была правом и обязанностью гражданина. Она не оплачивалась и считалась почетом. Исполнение обязанностей магистрата требовало от гражданина крупных личных издержек. Поэтому практически доступ к магистратурам был открыт только самым богатым лицам. Из гражданских обязанностей основными являлись военная служба, участие в общественных работах и служение богам. Каждая из них требовала от гражданина материальных затрат. Гражданин обязан был на свой счет вооружаться и содержать себя во время похода, обеспечивать себя инструментами и материалами при выполнении общественных работ, приносить жертвы богам. Размер этого бремени зависел от имущественного ценза гражданина. Между его обязанностями и правами существовала прямая зависимость: чем больше обязанностей, тем больше прав, и наоборот. В итоге формальное равенство граждан превращалось в их фактическое неравенство. Решающую роль играло право распоряжаться и пользоваться храмовым имуществом. Это право принадлежало магистратам, каковыми могли быть только самые богатые граждане. Так, например, в Уруке должность советника принадлежала семье Хунзу в 550—541 и 537—536 гг.; фамилия Дабиби держала в своих руках должности эконома (с 611 по 601 г. и с 539 по 523 г.) и писца храма Эанны (с 619 по 597 г.); фамилия Эгиби (не смешивать с вавилонскими Эгиби!) в 550— 543 гг. занимала пост эконома Эанны и много лет подряд должность писцов Эанны. Так было и в других городах8. Кучка богатейших фамилий монополизировала магистратуры, а с ними и право распоряжаться храмовыми богатствами. Эта кучка составляла вавилонскую олигархию. Храмовые доходы являлись основой ее могущества. Рядом с нею, соперничая в богатстве и влиянии, стояла верхушка царской бюрократии, особенно военная. Она существовала за счет царских милостей, военной добычи, дани и доходов от своих должностей. Среди царского окружения вплоть до подчинения Вавилона в 539 г. персами ведущую роль играли халдейские выходцы — опора царей-халдеев, сидевших на вавилонском троне. Каждая из этих группировок, составлявших в целом верхушку общества, имела влияние на определенные слои среднего гражданства. Олигархия, распоряжаясь храмовым имуществом, располагала обширной клиентелой среди городских и пригородных жителей, преимущественно вавилонян по происхождению. Эта часть гражданства имела доступ к аренде храмовых земель, к храмовым пребендам, к храмовым должностям, дававшим право на «кормление» и «содержание» от храмов. А распределение этих благ зависело от магистратов, т. е. олигархии. Многочисленные получатели храмовых доходов составляли верхнюю прослойку храмового персонала и называлась rab-bani («великие, большие благообразные, благородные»). Халдейская верхушка имела опору в армии, большая часть которой состояла из сельских жителей халдейского происхождения. Опорой ее служило также мелкое чиновничество на царской службе из числа городских жителей как халдеев, так и вавилонян. Основной костяк гражданства составляли средние слои, т. е. средние и мелкие собственники, которые вели самостоятельное хозяйство и обладали имущественным цензом, достаточным для несения военной службы и участия в общественных работах. Эти средние слои возродились в результате аграрного переворота и реформ Ашшурбанипала, приведших к восстановлению мелкого землевладения и слиянию вавилонян и халдеев. Среднее гражданство не было однородным по своему составу. Уже в VII в. в его рядах началось имущественное расслоение, коснувшееся прежде всего халдейских землевладельцев. Их вави-лонизация сопровождалась быстрой ликвидацией пережиточных форм натурального хозяйства и клановых связей, торжеством античных форм собственности и развитых товарно-денежных отношений. Для многих из них такая перестройка общественных отношений оказалась гибельной. В то же время из их среды выделился слой крепких хозяев — вавилонских граждан, способных нести службу в гражданской милиции в качестве линейной пехоты, всадников и колесничих. Они-то и добыли Вавилону победу на полях сражений при Набопаласаре и Навуходоносоре II. В первые десятилетия VI в. в судьбах средних слоев граждан произошел перелом. Закончились большие войны, возникла империя Навуходоносора II. В Вавилонию широкой рекой хлынули вереницы пленных, богатая военная добыча, дань с покоренных народов. Вавилонским купцам были распахнуты пути во все концы мира. Началась эпоха вавилонского просперити, невиданного бума ажиотажа и спекуляции. Состояния росли, как грибы. Олигархия набиралась сил. Но за этим фасадом благополучия развертывалась трагедия средних слоев гражданства. Они вынесли на своих плечах все тяготы великодержавной политики и надломились. Их хозяйства пострадали от военных опустошений и отвлечения хозяев на военную службу. Многие из них сложили головы на поле брани, другие вернулись калеками. А пока они воевали, их хозяйства обрастали долгами, закладывались и перезакладывались ростовщикам. Разорению мелкого землевладения способствовали еще два фактора, которые дали себя знать в это время: реконструкция ирригационной системы, вызвавшая переворот в агротехнике и методах ведения земледельческого хозяйства, и дробление парцелл между сыновьями-наследниками. Оба фактора свидетельствовали о том, что античная форма земельной собственности изживала себя я превращалась в тормоз экономического развития общества. Это особенно остро сказывалось в сфере частного землевладения. В богатых семьях тоже имели место разделы земли между наследниками, что создавало препятствия для мобилизации земельной собственности и роста крупного землевладения. Однако богатые собственники гораздо чаще делили не землю, а ренту с нее. В этом заключалось одно из важных преимуществ крупного хозяйства перед мелким. Мелким хозяйчикам, лично обрабатывавшим свою землю с помощью домочадцев и немногих рабов, волей-неволей приходилось дробить парцеллу, нанося тем самым непоправимый ущерб хозяйству. Крупные же собственники, как правило, своего хозяйства не вели и сдавали землю в аренду. Поэтому дележ ренты, при котором имения как хозяйственные единицы не дробились и их доходность не падала, был для них гораздо выгоднее дележа земли. Арендаторы, со своей стороны, тоже прибегали к одновременной аренде нескольких соседних мелких участков, принадлежавших разным хозяевам. Таким путем эти клочки земли сливались в имения, а их собственники становились совладельцами, делившими между собой ренту. В психологии вавилонского гражданства произошли резкие изменения, сущность которых помогает понять следующий эпизод. В 569 г., когда Навуходоносор II вел подготовку к египетскому походу, состоявшемуся в следующем году, землевладелец Бэл-шум-ишкун из района Шахрина под Вавилоном, чтобы раздобыть серебро для найма заместителя на военную службу, занял под залог своей земли и двух рабов у знакомого уже нам Иддин-Мардука около 3 мин (1,515 кг) серебра, обязавшись покрыть долг за счет урожая фиников. Бэл-шум-ишкун откупился от военной службы, но долг заплатить не смог и спустя полгода разорился9. Бэл-шум-ишкун и многие его сограждане предпочитали разорение военной службе. Они были по горло сыты победами и завоеваниями, от которых не видели ничего, кроме смерти, увечий и опять-таки разорения. Так рассуждали и поступали сыновья и вну- ки тех, кто полвека тому назад, не щадя жизни, штурмовал гигантские валы Ниневии, отражал яростные атаки египтян и доведенных до полного отчаяния ассирийцев в Харране, дрался в кровавом рукопашном бою с солдатами фараона на горящих улицах Кархемиша. Эпоха просперити высоко подняла значение денежного богатства, что вызвало существенные сдвиги в структуре средних слоев гражданства. В то время как ряды мелких землевладельцев, живших за счет урожая с земли, сокращались, росло число городских собственников — владельцев имений, доходных домов, трактиров, мастерских, ростовщиков. Для них богатство заключалось в деньгах. Они скупали земли, дома, пребенды, рабов. Свои доходы они исчисляли не размерами урожая, а размерами ренты, процентов, наживой. Именно в 60-е годы выросли состояния Р!ддин-Мардука и семьи Эгиби. В это время вавилонское общество с невиданной силой охватили дух стяжательства, тяга к паразитическому существованию и политический индифферентизм. Пожалуй, наиболее ярко эти настроения проявились опять-таки по отношению к основным гражданским обязанностям. Каждый старался откупиться от них, нанять заместителя или заплатить деньги. Даже службу в храмах владельцы пребенд перекладывали на плечи наемников и рабов. О разнице в психологии этих новых средних слоев и граждан, продолжавших жить по-старому, можно судить по следующему факту, зафиксированному в документах семьи Эгиби. 4 апреля 523 г. Надину и его жена Инцабтум, жители города Киша, обменялись имуществом с Итти-Мардук-балату, главой семьи Эгиби. Супруги отдали городской участок площадью 288 кв.м в обмен на участок пашни в 1,33 га под Вавилоном и четырех рабынь; затем в мае 523 г. они продали рабынь, а землю оставили за собой 10. Итти-Мардук-балату охотно пошел на обмен, поскольку городской участок стоил дороже пашни и рабынь. Супруги тоже считали обмен выгодным: вместо участка с развалившимся домом, который они не могли восстановить и который не приносил им никаких доходов, они получили землю, а от продажи рабынь выручили наличные деньги и снова стали самостоятельными хозяевами. Но почему супруги прибегли к обмену, а не продали свой развалившийся дом, чтобы прямо купить землю па добытые таким путем деньги? Ответ простой. Такую операцию легко мог осуществить Итти-Мардук-балату, владевший десятками имений и домов, сотнями рабов и большими деньгами, но не нищие супруги, не имевшие средств к жизни и не умевшие спекулировать. Кроме того, важную роль играл глубоко укоренившийся взгляд на собственность. Вавилоняне, воспитанные в духе традиции, не могли допустить даже временной потери земли без ущерба для своей чести. Поэтому они предпочитали мену даже в убыток себе. Ниже средних слоев на социальной лестнице стоял античный пролетариат, плебс — разорившиеся граждане, лишившиеся земли, рабов, домов. Для них гражданские права превратились в пустой звук. Они были вытолкнуты из рядов господствующего класса в число эксплуатируемых. Сюда относились арендаторы, поденщики, клиенты, окружавшие богатых сограждан и служившие им агентами, приказчиками и приживалами. Некоторые из них изо всех сил старались сохранить хотя бы видимость принадлежности к гражданству. Другие, махнув на все рукой, просто опускались на дно и пополняли ряды наемников и уголовников. Численность таких деклассированных элементов непрерывно росла вместе с ростом имущественного расслоения гражданства. Они были продуктом разложения гражданского коллектива, грозным симптомом начавшегося кризиса античного строя. Классу свободных, гражданству, противостоял класс рабов. Раб был лишен свободы и должен был служить другому человеку. Он не имел гражданских прав и обязанностей, а потому и права собственности. Сам раб и все, чем он владел, являлись собственностью господина. Господином раба мог быть как отдельный человек, так и целый коллектив, государство. В античном обще стве, однако, понятие рабства (по-вавилонски ardutu) отличалось от современного. Под рабством древние понимали не только рабство в собственном смысле слова, но и любую форму зависимости человека от человека. Для вавилонян рабами были и храмовые крепостные, и пленники, и покоренные народы. Даже на свободных наемных рабочих, ремесленников и людей «интеллигентного» труда, работавших по найму, смотрели как на рабов, потому что они работали не на себя, а на других людей. Так понимали рабство и в Греции и Риме, где рабами считались и спартанские илоты, и фессалийские пенесты, и афинские союзники эпохи Перикла, и все подданные персидского великого царя. Состав рабов в античном обществе был очень пестрым и неоднородным. В развитом античном обществе — а Вавилон представлял таковое в эпоху столпотворения — гражданин не мог быть рабом в своем отечестве. Рабство-должничество для граждан было запрещено в Вавилонии еще в 1790 г. до и. э. Законами царя Хаммурапи и. Рабами могли быть только иноземцы. Следовательно, между свободными и рабами существовали и социальные, и этнические различия. Правда, в Вавилонии имели место отдельные исключения из этого правила. Читатели уже знают, что во время осады Вавилона в 650—648 гг. и Ниппура в 627 г. граждане, чтобы спастись от голодной смерти, продавали в рабство своих детей и самих себя. Такие же случаи известны и в голодные годы, в частности в 596 и 544 гг. 12 В подавляющем большинстве случаев люди становились рабами не по доброй воле, а в результате насилия, внеэкономического принуждения. Война и разбой являлись главными источниками рабства. Все войны, которые вел Вавилон, сопровождались захватом и порабощением пленных. С этого, собственно говоря, и началась история Нового Вавилона. В 689 г. побежденные вавилоняне сами были обращены в рабство, а через 70—80 лет поработили своих поработителей-ассирийцев. Затем в вавилонский плен попали урарты, маннеи, египтяне, сирийцы, финикияне, иудеи, ки ликийцы, лидийцы, арабы и др. После каждого похода в Заречье — а такие походы с 605 по 586 г. происходили почти ежегодно — Навуходоносор II пригонял в Вавилонию все новые и новые тысячные толпы рабов. Другим источником рабства служила работорговля, ввоз рабов из-за границы. Вавилон был крупнейшим центром работорговли на Ближнем Востоке. Кроме того, вавилоняне сами ездили за рабами за границу. Так, например, семья Эгиби приобрела в Иране рабынь-эламитянок и рабыню-гандаритку. Основным источником рабства внутри страны было размножение рабов. Многие рабы имели жен и детей, еще больше насчитывалось рабынь с детьми без мужей. 8 сентября 508 г. братья Эгиби произвели частичный раздел имущества. Среди 98 рабов, которых они поделили, 53 раба были членами семей (родители и их дети), 17 — рабыни с детьми и 28 — рабы-одиночки 13. Столь высокий процент потомственных рабов типичен для развитого античного общества. Не менее характерен для него и незначительный перевес числа рабынь над числом рабов мужского пола *. Новый Вавилон представлял собой общество потомственных рабовладельцев и потомственных рабов. Положение раба в вавилонском обществе зависело от того, к какой категории рабов он принадлежал и кто им владел, от формы эксплуатации, которой он подвергался, и от характера как самого раба, так и его господина. Все вавилонские рабы делились

* Я исследовал 162 нововавилонские купчие, в которых зафиксирована продажа 232 рабов, в том числе 103 мужчин (около 44%) и 129 женщин (.около 56%). На заре становления античного общества преобладали рабыни, поскольку господствовало домашнее патриархальное рабство, а в пору расцвета, когда имела место широкая завоевательная политика и рабы были дешевы, — рабы-мужчины. Новый Вавилон уже миновал эти фазы развития. Вавилонское общество было к этому времени настолько насыщено рабами, что размножение рабского стада стало одним из основных источников его воспроизводства и пополнения

на рабов общественных и рабов, принадлежавших частным лицам. Юридическое различие между ними заключалось в том, что общественные рабы, как правило, были неотчуждаемыми — их не имели права ни продать, ни освободить, тогда как частновладельческих рабов и продавали, и покупали, и дарили, и освобождали. Главную массу общественных рабов составляли храмовые рабы. Наряду с ними в виде особой категории существовали царские, т. е. общегосударственные, рабы. Среди храмовых рабов основную роль играли так называемые «ширку» — «посвященные», подаренные богу. Они, как и царские рабы, рекрутировались преимущественно из вавилонских пленников, которых распределяли по царским и храмовым хозяйствам в качестве пахарей, ремесленников и т. д., а частью делили между солдатами и офицерами, участвовавшими в походе, или продавали на невольничьих рынках частным лицам. В храмовых архивах сохранилось множество документов о выдаче пленникам провианта и одежды из храмовых складов. Здесь встречаются имена и иудеев, и аскалонцев, и кили-кийцев, и лидийцев, и египтян, и арабов, и других пленников Вавилона. Многие из них, в частности пахари, сами вели хозяйство и содержали себя. По положению они походили на крепостных. Так, например, под Вавилоном в 538 г. существовало несколько селений пленных египтян, занимавшихся обработкой храмовых земель. Эти селения составляли общину, имевшую свой сход и подчинявшуюся храмовым властями. В аналогичных условиях жило большинство пленных иудеев. Их селения находились в различных местах Вавилонии, в том числе на канале Кабару (реке Ховар) под Ниппуром, где, кстати сказать, проживал и пророк Иезекииль. Вскоре после начала плена пророк Иеремия из Иерусалима, советуя своим соотечественникам оставить несбыточные надежды на скорое освобождение, писал: «Так говорит Яхве Саваоф, бог Израиля, всем пленникам, которых я переселил из Иерусалима в Вавилон. Стройте дома и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их. Берите жен, и рожайте сыновей и дочерей. И сыновьям своим берите жен, и дочерей своих выдавайте замуж, чтобы они рожали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь. И заботьтесь о благосостоянии города, в который я переселил вас, и молитесь за него господу, ибо при благосостоянии его и вам будет мир» 15. Пленные иудеи бурно возмущались словами пророка, но волей-неволей вынуждены были следовать его советам. Вместе с другими рабами Вавилона иудейские пленники возводили стены и дворцы города. Они формовали кирпич, который обжигали в печах, пылавших день и ночь, озаряя сполохами ночное небо. Здесь и родилась легенда об «огненной пещи», в которую царь Навуходоносор вверг иудейских отроков за отказ поклоняться вавилонским идолам и из которой отроки вышли целыми и невредимыми благодаря заступничеству бога Яхве *1G.

* Эта легенда легла в основу «пещного действа», церковного обряда-мистерии, справлявшегося ежегодно в декабре в допетровской Руси. При царе Алексее Михайловиче на этот сюжет Симеон

Наряду с пленными в рядах ширку было немало вавилонян. Бедняки, доведенные нуждой до отчаяния, иногда сами вступали в число ширку. Так, 27 марта 544 г. в Уруке «Банат-Иннин, дочь Нергал-иддина, заявила в народном собрании Набу-шарру-уцуру, царскому голове, куратору храма Эанны, Габби илани-шарру-уцуру, префекту храма Эанны, и Зерии, эконому храма Эанны, сыну Ибны, потомка Эгиби: «Мой муж Набу-зер-укин скончался. В стране наступил голод, и я, заклеймив звездой, отдала моих маленьких сыновей Шамаш-эрибу и Шамаш-леу богине Бэлит Урукской. Да будут они ширку богини Бэлит Урукской, пока живы». Набу-шарру-уцур, префект, эконом и кураторы храма Эанны выслушали речь Банат-Иннин, дочери Нергал-иддина, и выдали Шамаш-эрибе и Шамаш-леу «кормление» из храма Эанны. Шамаш-эриба и Шамаш-леу — ширку богини Бэлит Урукской. При сем присутствовал Табия, советник Урука, сын Набу-надин-шуми, потомка Хунзу. (Следуют имена свидетелей, писца и дата)»17. Многие благочестивые вавилоняне посвящали в ширку своих рабов в качестве дара божеству. Дети ширку также становились ширку: попав в это сословие, человек и его потомство навсегда оставались в нем. Ширку нельзя было ни продать, ни освободить, ни еще каким-нибудь способом отнять от божества, которому его посвятили. Большинство ширку клеймилось знаком этого божества. Но клеймились далеко не все ширку. И не все они были безликой серой массой рабов. Свободные вавилоняне, становясь ширку, сохраняли отчество и подчас свое положение в обществе. Среди ширку попадались даже лица с княжеским титулом, богатые рабовладельцы, землевладельцы, дельцы, арендаторы храмовых и частных земель и домов. Гимиллу, сын Иннин-шум-ибни, ширку богини Бэлит Урукской, заведовал скотом храма Эанны и много лет подряд вместе

Полоцкий написал силлабическим стихом первую русскую театральную пьесу «О Навуходоносоре, о теле злате и о трех отроках».

со своим братом и своими пастухами систематически крал храмовых коров и овец. Кроме того, он вымогал взятки, отпускал за деньги беглых рабов — словом, наживался, как умел. Храмовое начальство знало об этом и молчало, так как само без зазрения совести воровало в храме золото, серебро, утварь, присваивало храмовые земли, дома и доходы. Но Гимиллу обнаглел до такой степени, что высокие покровители вынуждены были отдать его под суд. 21 августа 538 г. Гимиллу судили все магистраты Урука. Четверо писцов, не разгибаясь, писали протокол. Решение суда составило объемистый текст в 148 строк, разбитых на четыре столбца. Улики были настолько очевидны, что Гимиллу даже не пытался отрицать некоторые из своих краж. На него наложили штраф в 92 коровы, 302 овцы и 1 мину 10 сиклей (590 г) серебра. Однако Гимиллу вместо уплаты штрафа подал апелляцию персидскому сатрапу Губару, а сам продолжал воровать. Сатрап, пригрозив суровой карой, заставил урукских отцов города явиться на суд в Вавилон и обличить Гимиллу. Апелляция была отвергнута, и Гимиллу до апреля 534 г. оставался в Вавилоне под арестом. Но дружки не оставили его в беде. Один из них, Набу-тариц, мясник из вавилонской Эсагилы, вручил кому следует взятку в 5 мин (2,525 кг) серебра, и Гимиллу вернулся в Урук, где его встречали чуть ли не как героя. Теперь он занялся также храмовыми землями и, помимо скота, начал красть ячмень и финики. Он воровал десятками тысяч тонн и, наконец, так погряз в своих темных делах, что счел за благо бежать. Но предварительно он выкрал храмовые документы на сбор ренты финиками и спрятал их у своих родственников. Из-за этого храм не смог собрать ренту. Только 3 сентября 520 г. власти с трудом нашли эти документы, а Гимиллу так и исчез. Да никто и не искал его 18. Такова была верхушка храмовых рабов, и таковы были нравы и моральный облик вавилонской олигархии, управлявшей храмами — коллективной собственностью граждан. Рядовые ширку находились, естественно, совсем в ином положении. Они трудились в храмовом хозяйстве в качестве пахарей, пастухов, птичников, рыбаков, скотников, ремесленников, храмовых служек, бурлаков и т. д. Храм нередко отдавал их внаем. Из ширку набирались лучники и стражники для несения полицейской службы. Храм содержал ширку, выдавая им довольствие ячменем, финиками, сике-рой, горчицей, чесноком, шерстью, готовой одеждой, деньгами. Ширку постоянно привлекались на ирригационные и строительные работы. Ширку-пахарей храм сдавал в аренду вместе с землей, которую они обрабатывали. Не все ширку мирились со своей участью. Если некоторые свободные сами вступали в их ряды, то гораздо чаще ширку совершали побеги и пытались иными способами добиться свободы. Их ловили, наказывали и возвращали в прежнее состояние. Вторую основную категорию вавилонских рабов составляли рабы, принадлежавшие частным лицам *. Об их численности нет даже приблизительных данных. Можно лишь утверждать, что каждая мало-мальски состоятельная семья имела рабов. Рабами владели также многие арендаторы, земледельцы и садоводы. Не иметь рабов считалось признаком бедности. Некоторое представление о размерах частного рабовладения дают следующие цифры. Икиша, сын Кудурру, потомка Нур-Сина, отец богача Иддин-Мардука, в конце жизни имел одного раба. У бездетных супругов Арди-Гулы и Дамки из Хурсаг-каламмы было четверо рабов. Набу-эреш, сын Табнеа, потомка Аху-бани, за два года вынужден был уступить семье Эгиби, опутавшей его долгами, 13 своих рабов. * Этих рабов редко называли «рабами» (ardu). Обычно их звали «холоп» (qallu), «холопка» (qallatu) в смысле маленький, подневольный человек. Рабынь иногда называли «малая» (sahirtu), «рабыня» (amtu), «служанка» (astapiru). Совокупность рабов обоего пола называли также lamutanu, latanu — «находящиеся вокруг», слуги, или просто amdutu—«людье». Рабов, принадлежавших одному владельцу, обозначали термином nise-biti — «люди дома» (лат. familia), а раба, рожденного в доме рабовладельца, — mar-bilti — «сын дома» (лат. verna). Семья Эгиби владела не менее чем 300 рабами. Набу-куцуршу, будучи младшим сыном, получил при разделе наследства со своим старшим братом в качестве своей трети 118 рабов; следовательно, у их отца Бэл-уцуршу было около 400 рабов. Но семья Эгиби и Бэл-уцуршу принадлежали к верхушке средних слоев гражданства и по вавилонским масштабам считались собственниками средней руки. У богачей же из числа олигархов и царских вельмож рабы исчислялись тысячами. В античном обществе, в том числе и вавилонском, раб считался вещью, «говорящим орудием» и в то же время необходимым составным элементом семьи *. Вавилонская матрона Баба-шаррат после кончины своего мужа Таб-цилли-Мардука, сына Набу-аплу-иддина, потомка Син-или, наняла 4 апреля 542 г. некоего Эсаггиль-будию, чтобы он соорудил склеп для нее, ее сыновей и двух рабов ее дома 19. А другая вавилонянка, Цира, дочь Набу-бани-зери, потомка Кузнеца, подобрав на улице маленькую девочку, дала ей имя Шепитта и поставила ножками на глинобитный пол своего дома в знак того, что отныне она принадлежит дому, семье. Когда Шепитта подросла, Цира и ее муж весной 529 г. перед гражданами объявили ее своей рабыней 20. Обе матроны строго следовали древней традиции приобщения рабов к семье. У мелких рабовладельцев рабы находились на положении младших членов семьи и работали вместе со своими господами. Иначе использовали рабов крупные рабовладельцы. Они тоже держали у себя дома рабов в качестве прислуги, но относились к ним, как к вещам. Так, например, уже известный нам Итти-Мардук-балату, глава семьи Эгиби, подражая сильным мира сего, купил себе «раба-наушника» (у римлян он назывался номеиклатором),

* «Цельная семья состоит из рабов и свободных... Первые и самые малые части семьи суть: господин и раб, муж и жена, отец и дети». Гражданину «самой природой предназначены женщина и раб» — первая дает продолжение жизни семье, а второй обслуживает семью (см. Аристотель. Политика, 1, 1(2), 5, 6; 2(3), 1).

в обязанность которого входило запоминать и подсказывать господину то, что тому желательно было запомнить. Одновременно он приобрел дюжего раба-вышибалу, чтобы тот охранял господина на улице и гнал из дома тех, кого господин прикажет 2|. Зверская эксплуатация рабов на износ в Новом Вавилоне вышла из моды. Такую роскошь могли позволить себе лишь цари и храмы, которым рабы доставались даром. В обществе, где положение человека определялось содержимым его кошелька, хорошо умели считать. С рабом, конечно, можно обращаться, как со ско-~ тиной, но глупо забывать, что он человек, и еще глупее стоять над ним с палкой. Раб стоил рабовладельцу денег, и его всегда можно было продать за деньги. Даже в том случае, когда раб рождался в доме господина или попадал к нему в составе приданого или наследства, суть дела не менялась: в свое время за него или за его предков были заплачены деньги. Торговля рабами велась несколькими способами. Простейшим из них была покупка раба непосредственно у владельца по цене, на которую он согласился. Но собственник часто не желал продавать раба. Тогда покупатель стремился опутать его долгами и забрать приглянувшегося раба сначала в залог, а затем и полностью в счет уплаты долга. Наконец, раба можно было купить на невольничьем рынке у работорговца-профессионала. Среди работорговцев имелось немало жуликов, умевших всучить зазевавшемуся покупателю товар с браком: раба с неизлечимой болезнью, скрытыми пороками, склонного к побегу, строптивого и т. п. Покупатели вносили в купчие оговорки, содержавшие гарантии продавца и дававшие возможность вчинить ему иск в случае обмана. Однако и это не всегда спасало даже самых опытных рабовладельцев от промахов. Иддин-Мардук, сын Икиши, потомка Нун-Сина, 21 января 544 г. купил за 1 мину (505 г) серебра раба Набу-натанну у рабо торговца Арраби. Наряду с Арраби за раба поручились его быв шие хозяева. Тем не менее через некоторое время раб сбежал. Иддин-Мардук, очевидно не без оснований, заподозрил, что побег был устроен самим работорговцем, имевшим в виду продать раба еще раз, и подал в суд. 7 марта 544 г. суд постановил: Арраби, если у него найдут беглого раба, должен будет оплатить Иддин-Мардуку убытки, причиненные побегом 22. В 546 г. судьи царя Набошвда до седьмого пота разбирали шумное дело раба Барики-или. Они начали с того, что спросили его, кто он такой. — Я — гражданин, — не моргнув глазом, ответил раб. — Докажи нам свое гражданство, — потребовали судьи. Барики-или таких доказательств не имел и сознался: — Я совершил два побега из дома моего господина, и много дней меня не было видно. Я с перепугу сказал: «Я — гражданин». У меня нет гражданства: я — раб, выкупленный моей госпожой Гагой за серебро. Однако судьи снова не поверили Барики-или. Потратив немало сил и подняв массу документов, они все-таки выяснили его настоящую биографию. Барики-или и его мать Апатшу некогда действительно были рабами матроны Гаги из Хурсаг-каламмы. В 1570 г. Гага отдала Барики-или в залог за 28 сиклей (235,6 г) серебра Ахи-нури, сыну Набу-надин-ахи, но раб оказался настолько непутевым, что новый хозяин поспешил вернуть его прежней госпоже. Тогда Гага, ее муж Пир'у и двоюродный брат мужа Зерия, посоветовавшись, продали раба 11 июля 566 г. с аукциона за 23 сикля (193,6 г) серебра Набу-зер-укину, сыну Бэл-иддина, потомка жреца бога Эа. Покупатель взял с них поруку за то, что раб не убежит. Но Ба рики-или бежал и пребывал в бегах около четырех лет. Гага вынуждена была вернуть покупателю деньги и снова принять раба, когда того поймали. 1 апреля 562 г. она, ее муж и деверь заняли У Курбанни-Мардука, сына Бэл-нацира, потомка Магната, 20 1/8 сикля (180 г) серебра, отдав ему в залог рабыню Апатшу и ее сына Барики-или. Кредитор взял Апатшу к себе в услужение, но от ее сына отказался. Гаге еще раз пришлось выкупить Барики-или. Наконец, она нашла средство избавиться от раба: отдала его в приданое своей дочери Нуите. Та же, хлебнув с рабом лиха через край, поспешила подарить его своему сыну Забаба-иддину и своему мужу Иддине. Однако и мужская рука оказалась не в силах совладать со строптивым рабом. Как только Гага и Нупта скончались, Забаба-иддин и его отец Иддина поспешили продать Барики-или в Вавилон. «Счастливым» обладателем раба стал молодой Итти-Мардук-балату, наследник дома Эгиби, тогда только что делавший первые шаги на деловом поприще под руководством отца. Барики-или ознаменовал свое прибытие в Вавилон новым побегом. А вскоре выяснилось, что его разыскивает семья Ахи-нури, в залоге у которой он был еще в 570 г. и, видимо, что-то там натворил. После длительных поисков сыщик Бэл-риманни поймал Барики-или, и тот предстал пред судьями. Суд признал Барики-или рабом и отдал семье Ахи-нури, у которой Итти-Мардук-балату пришлось выкупать его 23. Не меньше хлопот семье Эгиби принесла покупка раба Ина-кате-Бэл-шакина. На этот раз впросак попал сам многоопытный Набу-аххе-иддин, отец Итти-Мардук-балату. Ина-кате-Бэл-шакин проживал в славном городе Сиппаре. Его господин Силим-Бэл занимался темными делами на землях местного храма Эбаббарры. Раб следовал по его стопам. В 550 г. в компании с двумя такими же прощелыгами, как он сам, Ина-кате-Бэл-шакин подрядился доставить на царский склад чеснок, собранный на храмовых землях гражданином Бэл-ибни. Получив чеснок под поручительство господина, раб и его приятели бесследно исчезли. Бэл-ибни случайно нашел его только через восемь лет и привлек к суду, на котором вскрылись интересные детали, достойные пера Лесажа. Оказывается, еще в 555 г., за пять лет до упомянутых деяний Ина-кате-Бэл-шакина, Силим-Бэл продал его семье Эгиби. Новью господа купили раба через посредство своего приказчика и даже не поинтересовались, чем он занимается: раб исправно платил дань и господа оставались им довольны. Таким образом, в 550 г. Ина-кате-Бэл-шакин и его бывший господин Силим-Бэл умышленно обманывали Бэл-ибни. Отвечать же за них теперь, в 542 г., дол-ясен был Итти-Мардук-балату, ставший собственником раба после кончины отца. Ему же пришлось и расплачиваться с Бэл-ибни. Что же касается Ина-кате-Бэл-шакпна, то па склоне лет он угомонился и стал земледельцем в имении семьи Эгиби на Новом канале под Вавилоном. В 523 г. Итти-Мардук-балату передал его в собственность своему младшему брату Нергал-этиру 24. В архиве семьи Син-или сохранился уникальный документ, представляющий особый интерес для нас, русских. Он известен ассириологам под шифром VAS IV 27. Вот его перевод: «До установленного срока Набу-шум-уцур, сын Набу-кузуб-илани, потомка Магната, должен отдать Бабуну, дочери Икиши, жене Табии, 1 мину 22 сикля (690 г) серебра, а та должна вернуть и отдать Набу-шум-уцуру купчую, по которой она увела от Набу-ах-иддина за установленную стоимость (рабов) Набу-буллита и Набу-шарру-уцура. Набу-шум-уцур должен до установленного срока отдать Бабуну мертвых и беглых рабов Набу-мушаллима и серебро. После установленного срока рабы принадлежат Бабуну. (Имена двух свидетелей и писца.) Вавилон, 18 ташриту 38-го года Навуходоносора, царя Вавилона (23 октября 567 г.)». Бабуну — это уже известная нам матрона Баба-шаррат, а Набу-шум-уцур — работорговец-профессионал. Бабуну купила у него мертвых и беглых рабов. Трудно сказать, зачем они понадобились ей, но факт остается фактом: Павел Иванович Чичиков не был оригиналом — вавилонянка Бабуну торговала «мертвыми душами» ровно за 2409 лет до выхода в свет бессмертной поэмы Н. В. Гоголя! Цены на рабов зависели от их возраста, профессии, личных качеств, условий продажи и от колебаний стоимости живого товара. Так, например, раб Бэл-цуле-шиме при залоге на условиях антихрезы был оценен в 30 сиклей (252,5 г) серебра, а при продаж же — в 52 сикля (437,6 г) серебра 2В. Раб Ша-Бэл-лишши за свою долгую и нелегкую жизнь сменил семь хозяев. Его продавали четыре раза, и его цена менялась в зависимости от возраста: в 593 г. за него, еще юношу, заплатили 59 сиклей (497 г), в 586 г., когда он был в расцвете сил, — 62 сикля (522 г), в 576 г., за уже пожилого, — 51 сикль (429 г), а в 548 г., за старика, — только 22 сикля (185 г) серебра 26. Средняя цена на рабов постепенно росла. В первой половине VI в. взрослого раба-мужчину можно было купить за 50—60 сиклей (421—505 г), рабыню — за 30—50 сиклей (252,5—421г), ребенка — за 15—20 сиклей (126—168 г) серебра. В 20-х годах, при царе Камбизе, взрослый раб уже стоил 60—120 сиклей (505—1010 г), рабыня — около 60 сиклей (505 г) серебра. Десятилетие спустя стоимость раба-мужчины достигла 120—150 сиклей (1010—1262,5 г), рабыни — 60—120 сиклей (505—1010 г) серебра, т. е. выросла по сравнению с серединой VI в. в 2—3 раза, что было вызвано падением курса серебра, но не сокращением притока рабов в страну извне. Итак, раба надо было купить. Но купить раба еще не значило создать производство. Для этого от рабовладельца требовались дополнительные расходы. «От того, что он купил раба, он еще не в состоянии сразу эксплуатировать раба. Эту возможность даст ему лишь дальнейший капитал, который будет помещен им в само рабовладельческое хозяйство» 27, — писал К. Маркс. Вавилонские рабовладельцы хорошо усвоили эту тонкость политической экономии на практике. Жизнь научила их считать, а научившись считать, они открыли, что рабский труд из-под палки отличается очень низкой производительностью. И они еще в седой древности отыскали способы поднять рентабельность труда рабов. Широкое распространение подобные способы получили, однако, только и эпоху столпотворения. Одним из таких способов была отдача рабов в наем. Их нани- мали и в качестве прислуги (особенно рабынь), и для отбывания трудовой повинности, и на земляные работы, и для работы в имениях, мастерских, па судах, и т. д. Срок и условия найма были различными. Обычно наниматель не только платил господину за раба «дань» (mandattu), но и брал на себя обеспечение раба пищей, одеждой и жильем. Выгоднее было отдавать в наем квалифицированных рабов. Поэтому рабовладельцы часто отдавали рабов в обучение ремесленникам, о чем уже говорилось выше. Разновидностью найма рабов, причем найма принудительного, являлась ссуда под залог раба на условиях антихрезы: раб отрабатывал кредитору проценты на ссуду, полученную господином. Отдача раба в наем не меняла характера его труда. Раб по-прежнему оставался «говорящим орудием». И тем не менее рабовладелец и наниматель получали определенный выигрыш. Рабовладелец освобождался от затрат на использование и содержание раба, т. е. экономил на основном и оборотном капитале. Он тратился только на покупку раба и получал без дальнейших затрат прибыль в виде дани, которая составляла около 20% годовых от стоимости раба в год, так что за пять лет раб полностью окупал себя, и в дальнейшем господин получал уже чистый доход. Наниматель же экономил на капитале, необходимом для покупки раба и составлявшем весьма крупную долю основного капитала. Таким образом, он получал возможность начать производство с меньшим наличным капиталом, не тратясь на покупку раба. Отдача рабов в наем подсказала рабовладельцам следующий шаг: рабов стали отдавать в наем самим себе. Так появилось оброчное рабство — наиболее распространенная форма эксплуатации рабов состоятельными рабовладельцами в эпоху столпотворения. С оброчными рабами мы встречаемся в самых различных сферах жизни Нового Вавилона. Ими были рабы-ремесленники, рабы-земледельцы и садоводы, арендовавшие землю у своих господ или у других лиц, содержатели трактиров, рабы-дельцы и т. д., о которых неоднократно говорилось выше. Оброчному рабу часто откры- валось широкое поле деятельности. Господин предоставлял ому пекулий * и получал с него дань и определенную долю доходов. В декабре 575 г. Табия, сын Набу-аплу-иддина, потомка Синили, взял за З6 1/2 сиклей (307,2 г) серебра в залог на условиях антихрезы у своей тетки Куннабаты, дочери Бэл-ле', потомка Син-или, ее раба Арраби. Куннабата не могла покрыть долг, и раб стал собственностью Табии. Сначала он был садоводом в имении Табии, платил дань и ренту финиками и постепенно богател. Наконец, в мае 551 г. Арраби арендовал у господина на 10 лет целое имение, обязавшись засадить его финиковыми пальмами. Часть земли он должен был обрабатывать в счет своей дани, а остальную _ за шиссинну, которую господин будет платить его работникам, ибо Арраби уже настолько разбогател, что держал батраков п субарендаторов. Табия обязался также поставить своему рабу новые железные мотыги и 5 мин (2,525 кг) шерсти, так как Арраби одновременно завел мастерскую по изготовлению плащей и часть ее продукции должен был отдавать господину28. Мардук-нацир-апли, глава семьи Эгиби, в 508 г. предоставил своему рабу Набу-айялу и свободному Убару 100 курру (15 156 л) фиников, 50 курру (7578 л) ячменя и 60 пустых пифосов на три года, в также бесплатно дал им помещение для трактира в вавилонском предместье Бит-Хаххуру. За это Набу-айялу и Убар обязались ежегодно платить ему по 2 мины (1,01 кг) серебра и через три года полностью возместить авансированный капитал29. При оброчной форме эксплуатации раб переставал быть «говорящим орудием» в процессе производства. Он располагал самостоятельным хозяйством, что в корне меняло его отношение к труду. Оставаясь юридически рабом, он уже не был таковым в экономическом смысле. Этот факт явочным порядком признало и предоставленное господином

* Пекулий — здесь имущество, в распоряжение раба.

вавилонское право: раб становился юридическим лицом, вступал в договорные отношения с разными лицами, включая собственного господина. А господин, отпуская раба на оброк, не только экономил на основном и оборотном капитале, но и получал прибыль намного выше той, которую приносил раб, отданный в наем. Оброчное рабство служило ступенькой к следующей форме эксплуатации рабов, самой высшей в античном мире, — к воль-ноотпущенничеству. Мотивы отпуска рабов на волю были разные, но преобладали экономические. На волю отпускались преимущественно богатые рабы, платившие господину за себя выкуп гораздо больший, чем та цена, за которую их купили. Кроме того, вольноотпущенник часто обязывался содержать своего бывшего господина или выплачивать ему определенные суммы. За нарушение этих обязательств господин мог вернуть его в рабство. Таким образом, отпуская раба на волю, рабовладелец не только избавлялся от всех расходов на содержание и использование раба, но и с лихвой возвращал себе деньги, истраченные на его покупку. Кроме того, рабовладелец получал без всяких затрат и хлопот от вольноотпущенника прибыль, значительно превосходившую ту, которую давали прочие методы эксплуатации рабов. Оброчные рабы и вольноотпущенники вместе с привилегированными храмовыми и царскими рабами составляли верхушку класса рабов. Многих из них с очень большими оговорками можно назвать эксплуатируемыми. Они сами эксплуатировали и рабов и свободных и были богаче очень многих вавилонских граждан. Основная масса рабов жила, конечно, не так, как эта верхушка. Вавилонские рабовладельцы отнюдь не отличались гуманностью. В обществе, где господствовал златой телец, не оставалось места для сентиментальности. Но этот же идол заставлял рабовладельцев избегать ненужной жестокости в отношении рабов. При этом рабы, принадлежавшие частным лицам, в целом, находились в лучшем положении по сравнению с храмовыми и царскими рабами. Вавилон не знал таких классовых битв, как Сицилийские восстания 137—132 и 104—101 гг. до п. э. пли восстание Спартака в 74—71 гг. до н. э., потрясавшие Рим, но в VI в. до н. э. в вавилонском обществе было явно неспокойно. «Мужики» (sabs), как в Вавилоне называли трудящихся независимо от того, были ли они рабами, ширку, пленниками или свободными батраками, постоянно тревожили власть имущих. В деловых письмах этого времени часто говорится о том, что «мужики» отощали на работах от голода, выглядят не лучше мертвецов, что условия их труда невероятно тяжелы, а нормы выработки непосильны. И в тех же письмах нескончаемые жалобы на то, что земледельцы — «люди ленивые», что «мужики» работают плохо и бегут при первой же возможности. Подчас бегство принимало массовый характер. Бежали рабы от своих господ, бежали крепостные-ширку, бежала даже храмовая прислуга. Беглецы стремились в города, особенно в Вавилон, где легко было скрыться среди множества людей. Из них создавались шайки воров и разбойников. Сомнительные трактиры, которые содержали рабы, служили им притонами, а господа рабов-трактирщиков, одержимые жаждой наживы, делали вид, что ничего не знают и не замечают. Гораздо большую опасность, чем побеги и уголовщина, для власть имущих представляли заговоры среди угнетенных и случаи открытого неповиновения. Число таких выступлений все время возрастало. 26 декабря 540 г. урукские власти и народное собрание слушали дело ширку Ибни-Иштара, сына Амель-Наны, который, выхватив из-за пояса кинжал, бросился в больших воротах храма Эанны на царского куратора Иле-риманни, по был вовремя обезоружен. Его кинжал как вещественное доказательство был предъявлен властям и собранию 30. Упомянутый царский куратор Иле-риманни в присутствии 10 граждан 7 сентября 532 г. допрашивал раба Исиннайю, и тот назвал 40 сообщников из своей шайки. Среди них были 24 гражданина, В рабов (включая Исиннайю), 5 ремесленников и 6 храмовых рабов31. В чем обвинялись эти люди — неизвестно, но речь определенно шла не просто о разбое, поскольку дело разбирал один из высших сановников Урука. К тому же социальный состав группы не мог не внушать властям самых серьезных опасений: свободные объединились с рабами! 3 января 529 г. в народном собрании Урука разбиралось событие, взволновавшее весь город: в городской тюрьме вспыхнул бунт. Ночью заключенные во главе с храмовым пастухом Наргией, ширку Нидинти, Эа и Шамаш-бэл-каккаби устроили пролом в стене и вырвались на волю. Наргия и Шамаш-бэл-каккаби были пойманы и представлены собранию вместе с цепями, которые они сбросили с себя, но остальным удалось бежать 32. В 527 г. магистраты и народное собрание Урука обсуждали дело о коллективном отказе рыбаков платить десятину храму Эан-не за ловлю рыбы в каналах на урукской территории. Рыбаки при этом избили и заковали в цепи храмовых чиновников. Власти не рискнули прибегнуть к репрессиям и предпочли договориться с рыбаками, удовлетворив их претензии 33. А вот как выглядели обычные «аграрные беспорядки» в том же Уруке. Руководитель работ Бэл-убаллит сообщил храмовым властям печальную весть: ширку, которых прислали к нему, захватили запасы одежды и провианта, убили десятника и бежали из селения Ибулу; погоня за ними — дело безнадежное 34. Кондуктор Киненайя жаловался властям храма Эанны: «Му-шаллим-Мардук, явившись 3 ду'узу, выбросил меня, выгнал меня с поля, заявив: «Кто такой первосвященник Эанны? Это мое собственное поле! Да ведает бог Набу, они (т. е. власти Эанны) отняли у меня царский закром, отняли у меня все, что было. Кто отдал это поле богине Бэлит Урукской? Первосвященник творит надо мной всяческие насилия». После этого OFI собрал и унес виноград. Я говорю ему: «Первосвященник увидит. Зачем ты собираешь этот виноград без разрешения первосвященника?» Тогда он избил меня, переломал мне ребра, на ночь и на целый день бросил меня валяться головой на улицу...» 35 Вавилонское общество VI в. до н. э. было больным обществом, и болезнь его называлась кризисом античного способа производства. Ее главный симптом выражался в разложении и вырождении античной формы собственности. Равенство граждан, самостоятельно обеспечивавших свое существование, собственный труд граждан как условие дальнейшего существования их собственности исчезали под воздействием товарно-денежных отношений и имущественного расслоения внутри гражданства. Собственность на средства производства все более и более концентрировалась в руках верхушки гражданства, а средние слои, социальная база античного строя, деградировали и размывались. Крупное землевладение и рабовладение росли за счет перераспределения собственности внутри общества, за счет разорения мелких собственников, за счет монополизации храмовой собственности в руках все более сокращавшейся численно кучки богачей. В то же время свободная беднота опускалась на дно, пополняла ряды храмовых рабов, оказывалась в числе эксплуатируемых. Классовая грань между свободной беднотой и рабами стиралась. Разлагался и класс рабов. Среди них появляются богатые люди, которые из эксплуатируемых превращаются в эксплуататоров. Правда, этот процесс был менее заметен, чем разложение гражданства, но все же он давал себя знать. На смену характерному для здорового античного общества антагонизму между свободными и рабами приходит антагонизм между имущими и неимущими, типичный для античного общества эпохи кризиса. Другим тревожным симптомом надвигавшегося кризиса влялся рост паразитизма и связанного с ним политического индифферентизма. Вавилонские богачи жили за счет ренты с земель и домов, дани и оброка с рабов, процентов с капитала, отданного в рост, храмовых доходов, созданных не их трудом. Они отрывались от производства, становились паразитами. Социальная пропасть между ними и трудящимися массами непрерывно увеличивалась, по мере того как прогрессировало разорение средних слоев. На одном полюсе царили баснословная роскошь и разврат, на другом — полуголодное существование и каторжный труд. Так выглядело вавилонское общество в середине VI в. до п. э., таков был итог его просперити. Как ни была развращена вавилонская правящая верхушка, до сознания некоторых ее представителей все-таки доходило, что просперити не может продолжаться бесконечно и что за ним надвигается неумолимый крах. Это заставляло их искать способ укрепить и продлить свое классовое господство. Единственным выходом было установление диктатуры, способной подавить нарастающее сопротивление трудящихся масс. Это сознавали обе фракции вавилонской верхушки — и олигархия и халдейская военщина, но диктатуру они понимали по-разному. Олигархия не возражала против сильной власти, но при условии, что эта власть будет всецело служить ей и охранять ее привилегии, т. е. хотела бы соединить несоединимое — диктатуру и свои привилегии. Халдейская же военщина видела в диктатуре средство добиться первенствующего положения в государстве и оттеснить от кормила власти олигархию. Она добивалась того, чтобы на вавилонском троне сидел обязательно халдей. На этой почве развернулась борьба между обеими группировками, составившая содержание политического кризиса, охватившего Вавилон после смерти царя Навуходоносора II в 562 г. до н. э.

Баннер: 

Друзья:

Сайт является участником проектов: